Андрей Мартьянов - Творцы апокрифов [= Дороги старушки Европы]
Шотландец кивнул, медленно перебравшись из лежачего положения в сидячее и положив клеймору поближе. Бланка, махнув юбками, послушно скрылась в пустом стойле, закрыв за собой сколоченную из жердей дверцу. Мистрисс Уэстмор осталась стоять на прежнем месте, задумчиво разглядывая свое колечко, теперь лишенное смертоносной начинки.
— Хорошо бы обойтись без шума, — рассеянно бросил Тьерри идущему за ним сэру Гисборну. — Не думаю, что нас встретит много народу. Три-четыре человека, возможно, пять. Будем надеяться, мне удастся уговорить их не делать глупостей и отдать вашего мальчика… Мадам Изабелла, позвольте спросить, куда вы собрались?
— С вами, господа, — невозмутимо сказала почтенная госпожа Уэстмор. — И не советую меня отговаривать, — она слегка улыбнулась, показав мелкие ровные зубки и став похожей на лисицу, собравшуюся темной ночью перегрызть шеи всем невезучим обитателям курятника. — Дугалу проще сторожить одну женщину, нежели двоих. Кстати, что представляет из себя этот ваш зловещий подвал? Я уже вволю наслушалась всяких страшных сказок о нем.
— И кто их вам рассказывал? — осведомился Тьерри не без сарказма.
— Нужно просто знать, у кого и когда спрашивать, — прозвучал безмятежный ответ. — Люди по большей части совершенно неспособны хранить доверенные им секреты.
…Вход в подвал располагался в нижнем дворе, укрывшись за штабелями досок и навесом, под которым громоздились какие-то ящики и бочонки. Тьерри почти сразу подобрал нужный ключ, но выяснилось, что дверь заперта изнутри на засов. Пришлось стучать, а высунувшемуся на стук громиле с туповатой физиономией не повезло — успевший разозлиться мессир де Транкавель-средний вместо любых объяснений коротко заехал охраннику обеими кулаками в брюхо. Тот охнул и согнулся пополам, издав гулкое утробное мычание. Однако его лишили возможности спокойно предаваться страданию, втолкнув обратно, в низкий, слабо освещенный коридор, и подвергнув быстром допросу на предмет числа возможных противников. Выяснив необходимые подробности, не слишком бдительного стража оставили в оглушенном состоянии валяться на полу караульной комнаты, не забыв подпереть дверь подвернувшейся под руку надежной дубовой скамейкой.
— Орать начнет, — предупредил Гай. — Давайте в пасть тряпку сунем.
— Пусть орет, — отмахнулся Тьерри. — Тут стены по пять футов толщиной, никто не услышит.
Они быстро шли, почти бежали по снижающемуся проходу, через каждые пять шагов прорезанному тяжеловесными кирпичными арками и обшитыми железными полосами дверями с маленькими зарешеченными отверстиями. Вопреки ожиданиям сэра Гисборна, по дороге не попадалось никаких прикованных скелетов, занавесей многолетней паутины и шатающихся с позапрошлого столетия призраков бывших хозяев Ренна и их павших врагов. Возглавлявший маленький отряд владелец замка на ходу рассказывал:
— Раньше тут был погреб на случай осады. И темницы, разумеется — они дальше по коридору и глубже, почти наравне с фундаментом крепости. Когда Рамон начал свои изыскания в рукописях, ему потребовалось отдельное помещение, желательно под землей. Ему отдали часть старого подвала, он приказал тут все переделать на свой лад и назвал это местечко «Санктуарием» — «Убежищем». Потом, с появлением Бланшфоров, Гиллем обнаружил, что здесь очень удобно содержать… Хм… Хм… В общем, сами понимаете, почему я перестал наведываться сюда… Ага, вот оно. Мадам Изабелла, вам лучше подождать снаружи. Мессир Гай, надеюсь, в Британии не только женщины умеют владеть оружием?
Не дожидаясь ответа от не на шутку обиженного рыцаря, он с размаху толкнул ногой дверь и, встав на пороге, сокрушенно покачал головой:
— Я могу простить все, за исключением невежливого отношения к гостям. Гиллем, на этот раз ты перестарался. Господа, вы меня весьма обяжете, смирно проследовав вон, дабы не мешать семейной беседе, и держа в ближайшем будущем языки за зубами.
Сэр Гисборн заглянул через плечо Тьерри, узрев скудно обставленную комнату без окон, освещенную неярким пламенем очага и несколькими свечами. Слева от двери на низком каменном помосте возвышалось массивное деревянное кресло с необычно широкими подлокотниками и толстыми ножками. На краешке этого монумента столярному искусству восседал Гиллем де Бланшфор, утонченная физиономия которого при появлении визитеров приобрела, что называется, неопределенное выражение. Двое молодых людей, сопровождавших Гиллема, предпочли выполнить приказ Тьерри наполовину: они не двинулись с места, но потянуться за оружием тоже не рискнули. Франческо отсутствовал, хотя Гай успел мельком заметить еще пару закрытых дверных створок.
— Мне повторить? — очень мягко спросил Тьерри.
— Ты обещал не вмешиваться, — Гиллем вскочил на ноги. — И… мне разрешили, в конце концов!
— Да, совсем забыл предупредить, — со всей всегдашней ленцой протянул де Транкавель-средний. — В Ренне произошли некоторые изменения. Возможно, к утру твоя дорогая сестричка, мой милый Бланшфор, окажется вдовой.
— Что? — непонимающе переспросил Гиллем, отступая за спинку кресла. — О чем ты говоришь?
— Мессир Гай, сделайте одолжение: вышвырните этих растяп за дверь, — не оборачиваясь, процедил Тьерри, а еще через миг он стремительным движением, похожим на беззвучный всплеск волны, перелетел через комнату, оказавшись рядом де Бланшфором. Тот, хоть и прикидывался растерянным, успел извлечь откуда-то широкий длинный нож, похожий на маленький римский меч-гладиус. Подробностей краткой схватки сэр Гисборн не разглядел, более занятый своим поручением. Впрочем, оно оказалось несложным — молодые люди, мгновенно уловив, что в воздухе Ренна запахло сменой власти, предпочли бочком юркнуть за двери. В коридоре они на мгновение замешкались, наткнувшись на мистрисс Изабель, но спустя миг до Гая долетел быстро удаляющийся топот.
— Можно войти? — девушка осторожно сунулась внутрь.
— Можно, можно, — Тьерри не слишком любезным тычком отправил обезоруженного и приунывшего родственника в непостижимые глубины кресла, наклонился, выдергивая откуда-то из-под сидения широкий кожаный ремень, щелкнул пряжками. — Извини, а вот тебе придется задержаться. Впрочем, если будешь умницей, я постараюсь сократить время твоего пребывания в этом приятном месте. Где мальчишка?
Гиллем, надежно пристегнутый к креслу, предпочел гордо отмолчаться.
— У нас мало времени, — Тьерри подобрал валявшийся на полу нож и кончиком лезвия аккуратно подрезал ноготь на большом пальце. — Мы, конечно, и сами его отыщем, но добровольная помощь несколько улучшила бы мое к тебе отношение. Кстати, ты по дому не соскучился? Или там не разделяют твоих увлечений молодыми парнями? Содомский грех нынче не в почете?
Угроза подействовала — Гиллем заерзал, испепеляя безмятежного владельца Ренна взглядом светло-голубых, почти прозрачных глаз, и нехотя выдавил:
— Следующая дверь. Ключи на столе, — и обиженно добавил: — Мы ничего ему не сделали! Так, прижали слегка…
Внимательно слушавшая Изабель, не дожидаясь конца фразы, сгребла со стола пару брякнувших железных ключей, и умчалась, треща каблуками по каменному полу. Ей понадобилось около двух десятков размеренных ударов сердца, затем она вернулась обратно и остановилась на пороге: высокая молчаливая девушка с жесткими прядями темно-рыжих волос, похожая на выносливого и упрямого пони откуда-нибудь с Гебридских островов. Что-то в ее молчании настораживало, и Гиллем оказался сообразительнее всех, приглушенно взвыв:
— Уберите ее! Да уберите же эту сумасшедшую!
— Мистрисс Изабель? — Гай сделал попытку перехватить девушку, с упорством атакующей фаланги направлявшуюся к явно не желавшему близкого знакомства де Бланшфору. Тьерри беззвучно хихикнул, кажется, впервые за все время знакомства, не делая никаких попыток вмешаться. — Мистрисс Изабель, что случилось?
— Он вам еще нужен? — незнакомым, угрожающим тоном осведомилась девушка у наслаждавшегося зрелищем де Транкавеля-среднего, указывая возникшим в ее ладони тонким лезвием на тщетно пытающегося освободиться Гиллема.
— Вообще-то не слишком, — пожал плечами будущий владелец Ренна. — Хотя я не привык терять родственников с такой поспешностью. Три человека за два дня — многовато, вы не находите? И потом: я не разделяю его увлечения, именуемого Церковью «безнравственным», однако я — человек крайне терпимый. Пусть спит, с кем хочет, хоть с козлом из крестьянского хлева, мне то что… Но тут другое — я терпеть не могу насилия, а Гиллем наоборот… Простите, монна Изабель, чем он перед вами-то провинился? Покушаться на вашу честь Гиллем никак не мог, это я могу утверждать со всей определенностью, не первый год знакомы…
— Тьерри! — вопль перешел в совсем уж неприличный визг, заставивший Гая неприязненно поморщиться, и оборвался, когда скользнувшая вперед девушка оказалась за спинкой кресла, причем трехгранный отточенный клинок завис в опасной близости от лихорадочно бьющейся синеватой шейной жилки.
